И помнит мир спасенный…
Год назад, 1 мая, могло бы исполниться 100 лет Давиду Афанасьевичу КОВАЛЕНКО – бывшему металлургу, ветерану труда ДМК, участнику боевых действий, прошедшему войну и концлагеря. Он не дожил до своего векового юбилея ровно четыре дня… Эти воспоминания, записанные с его слов в 2013 году, предоставила редакции его дочь, Валентина Давидовна.
Давид Афанасьевич с дочерью Валентиной
Однажды летом 1938 года молодому комбайнеру из села Куцеволовка, что на Кировоградщине, прямо в поле вручили пакет с предписанием прибыть на учебу во 2-е Ленинградское Краснознаменное артиллерийское училище…
Кровавая переправа
Лейтенанта Коваленко выпустили из училища досрочно, в связи с финской войной. Накануне Второй мировой его переводят в Белоруссию, в город Борисов, где и пришлось отражать первые атаки врага. Давид Коваленко был назначен командиром огневого взвода 467-го корпусного артиллерийского полка. Под Витебском взвод под его командованием уничтожал противника прямой наводкой. Но это длилось недолго. Вскоре вражеская авиация смешала с землей все вокруг. Пришлось отступать в сторону Вязьмы.
Командиром полка был отдан приказ отступать к переправе. Узенькая речушка в подмосковном селе Соловьево стала гранью между жизнью и смертью для тысяч бойцов и мирных жителей, которых пытались эвакуировать. 19-я и 20-я армии, к которым относился 467-й КАП, пытались максимально спасти свою материальную часть. Соловьевская переправа – это кромешный ад, который лейтенант Коваленко помнил до конца своих дней. Все вокруг горело, взрывалось, по реке, красной от крови, плыли трупы, вещи… Под беспрерывным огнем противника лейтенант Коваленко, выполняя приказ командира полка, с помощью трактора переправил пушку-гаубицу на противоположный берег. На маленькой церквушке слева от переправы засел снайпер, который не давал трактору тащить гаубицу. По приказу Коваленко тракторист маневрировал, и пули летели мимо. За проявленную отвагу лейтенант был представлен к награде, но все затерялось в котле Вяземского окружения.
Лейтенант Коваленко – выпускник училища
13 октября оставшиеся в живых 15 человек из огневого взвода лейтенанта Коваленко были взяты в плен. Офицеров немцы расстреливали в первую очередь, но свои знаки отличия лейтенант сорвал и закопал в блиндаже вместе с пистолетом. А вот руки поднимать перед фашистами не захотел. На него направили дуло пистолета, но 24-летний командир огневого взвода смотрел не на оружие, а прямо в глаза немецкому офицеру. И именно этот поединок, личный моральный бой, Коваленко выиграл. Немец не выдержал этого взгляда и опустил пистолет.
Плен – побег – Ламсдорф
Пересыльный лагерь под открытым небом встретил наших пленников невероятным холодом русской зимы и такой же беспримерной жестокостью немцев. Отсюда лейтенант Коваленко попал в эшелон военнопленных, которых гнали сначала на Минск, потом на Литву и дальше на запад. Во время бесконечных переходов пленных не кормили и не поили. Иногда мирные жители бросали еду в этот еле бредущий строй. Если пленный спотыкался и падал, это могло стоить ему жизни. Ослабевших немцы пристреливали.
Названия всех лагерей, которые сменил Давид Афанасьевич, в силу своего возраста он уже и сам не помнил. С благодарностью вспоминал нашего врача в одном из лагерей на территории Германии, спасавшего «доходяг», и его в том числе. Спасение заключалось в назначении пленного на сельхозработы. У фермера условия жизни, в сравнении с лагерем, были отличные, кормили неплохо, и здоровье понемногу восстанавливалось. Однако «курорт» у фермера закончился, и Давида Афанасьевича отправили в пригород г. Ламсдорф (сегодня – г. Ламбиновице, Польша). Тут военнопленные работали на шахте. Работа была настолько тяжелой, что лейтенант понял – живым ему оттуда не выбраться. Вместе с напарником он решился на побег. Выбрав момент, когда на шахте «забурилась» вагонетка и внимание немцев было отвлечено аварией, ребята из последних сил бросились бежать. Им повезло.
27 суток, в октябре-ноябре 1943 года, беглецы добирались до Вислы, за которой уже были наши. Шли по ночам, днем прятались в лесу. Еду просили у поляков, им помогали. Когда до Вислы оставалось уже недалеко, напоролись на немецкий патруль. Если бы не это, то они бы наверняка добрались до своих, и, скорее всего, их ожидал бы расстрел как изменников родины, которыми, по приказу Сталина, были объявлены все попавшие в плен. Но судьба распорядилась по-иному.
И снова – лагерь. На этот раз – Ламсдорф, стационарная «фабрика смерти». Крематорий работал здесь круглосуточно. Лейтенант Коваленко старался выходить на работу, в этом было спасение. По дороге местные жители бросали военнопленным еду, и порой Давид Афанасьевич возвращался с противогазной сумкой продуктов. Ел сам и кормил тех, у кого уже не было сил встать. Однако от каторжного труда силы понемногу покидали и его. Спасла его, как ни странно, вредная привычка человечества... Как-то немцы разрешили работающим узникам взять матрацы, оставшиеся после французских военнопленных. В матрац, доставшийся Давиду Афанасьевичу, оказались зашиты 13 пачек сигарет, которые и помогли ему выжить. Выменивал на сигареты у других пленных продукты. Всем узникам, кроме советских военнопленных, приходили продуктовые посылки через международный Красный Крест. Наши бойцы их не получали.
Боевой офицер – металлург Дзержинки
На ночь немцы запирали узников в бараке, а утром открывали. Однажды утром дверь не открылась, как обычно. Стояла какая-то странная, непривычная тишина. Ближе к вечеру барак открыли американцы, объявили пленникам, что они свободны. Что тут началось, не передать словами… Советский представитель, прибывший в лагерь, предложил бывшим узникам добираться на Родину своими силами. Позже советским военнопленным поступило предложение от американских властей – ехать в любую страну. Многие этим воспользовались. Лейтенант Коваленко выбрал Родину, о чем впоследствии не раз мог пожалеть. До Козельска, где находился фильтрационный лагерь, добирался как придется. А там особисты снова посадили его на нары и регулярно вызывали на допросы в 2-3 часа ночи. Так продолжалось в течение двух недель, пока не пришел ответ из Министерства обороны на запрос о подтверждении звания. После этого Коваленко отпустили.
Началась мирная жизнь. Но унизительное клеймо бывшего военнопленного не позволило Давиду Афанасьевичу ни продолжить карьеру военного, ни поступить в вуз на другую специальность. В 1946 году приехал в Днепродзержинск, устроился на металлургический завод, женился. Так боевой офицер стал металлургом, трудился в железопрокатном цехе на нагревательных печах. Построил дом, вырастил дочь и дал ей высшее образование. Оформив пенсию по «горячему» стажу, еще долго не расставался с комбинатом. Бывший командир огневого взвода до преклонных лет сохранял подвижность, делал зарядку и ни разу за свою долгую жизнь не лежал в больнице. Дочь, две внучки и двое правнуков – его продолжение на этой земле.
Давид Афанасьевич часто рассказывал о войне, об испытаниях, через которые ему довелось пройти. А ведь его история – это только одна судьба из миллионов, искалеченных войной. Низкий поклон ему и тысячам других бывших фронтовиков, не вернувшихся и вернувшихся с той войны.
Как рассказала дочь Д.А.Коваленко Валентина Давидовна, в прошлом году им с дочерью удалось побывать в Польше и посетить бывший концлагерь Ламсдорф, где сегодня находится музей. Передали в дар музею материалы об отце, его фотографии. Через некоторое время из Польши поступил звонок: в музее оформлен специальный стенд, посвященный бывшему металлургу Днепровского меткобината Давиду Коваленко.