Николай Самойлович Садовничий начал свой трудовой путь на Дзержинке в 1952 году помощником мастера производства вальцетокарного цеха, а завершил в 2001 году помощником генерального директора комбината. 

Окончил в 1966 г. Днепродзержинский металлургический завод–ВТУЗ им.Арсеничева по специальности «Инженер-металлург (прокатчик)», в 1974 г. – Харьковский инженерно-экономический институт по специальности «организатор промышленного производства».

Участник, ветеран войны 1941-1945 годов. Ветеран труда СССР, Украины и Дзержинки.

САМ ВОЛОБУЕВ ПОХВАЛИЛ

Николай Самойлович Садовничий с 1952 по 1969 годы работал сменным мастером производства вальцетокарного, а затем рельсобалочного цехов. В марте 1969 г. его пригласил на должность старшего инженера технического отдела начальник этого подразделения Борис Васильевич Щербицкий (младший брат секретаря ЦК КПУ В.В.Щербицкого). А соответствующую рекомендацию дал Николай Васильевич Попик, которого старшее поколение металлургов помнит до сих пор как «дорогого человека», поскольку он постоянно обращался к любому сотруднику или случайному знакомому со словами «дорогой мой человек».

– Собственно, Николай Васильевич уступил мне свое место, а сам перешел на партийную работу, –  вспоминает Н.С.Садовничий. – Позже я узнал, что таково было условие со стороны Б.В.Щербицкого: Н.В.Попик сначала должен был найти на свою должность грамотного инженера-прокатчика, и только после этого он мог получить разрешение на переход в другую «епархию». Но меня тогда никто не предупредил, что параллельно с основной должностью в техническом отделе придется выполнять обязанности «писателя». Вскоре после нового назначения началась, можно сказать, и новая страница в моей биографии, связанная в значительной части с литературой: на протяжении многих лет мне поручали писать доклады, выступления и готовить другие важные документы всем директорам, начиная от Н.А.Волобуева и заканчивая В.В.Пыхтиным.

– И часто Вы занимались не свойственным Вам творчеством?

– За время моей работы в техотделе в целом поменялось 13 первых руководителей завода! Писать для них приходилось чуть ли не каждый день, так как отчетность директоров была всеобъемлющей: перед министерствами черной металлургии УССР и СССР, обкомом и горкомом КПУ, парткомом завода, обкомом профсоюза (по охране труда, травматизму, соцзащите и т.п.). Плюс доклады на всевозможные семинары, собрания партийно-хозяйственного и производственно-технического активов (это, к счастью, только раз в год), на юбилеи завода и прочая, и прочая, и прочая…

– Наверное, Н.В.Попик был искренне рад, что избавился от таких обязанностей?

– Возможно, но мы об этом не говорили. А вообще Николай Васильевич был трудоголиком от природы и посвящал всего себя без остатка любому делу, которым занимался. Может быть, поэтому, «сосватав» меня на своё место в техотдел, он не сообщил (верю, что без всякого тайного умысла) также о том, что мне придется каждый день ходить по прокатным цехам, начиная от ЦЛАМа и заканчивая осепрокатным, что под старым коксохимом (его еще называют «нижним»). Ведь для него это было привычным и вполне естественным. Кроме того, мне вменялось в обязанность возглавлять все комиссии прокатчиков и сталеплавильщиков, хотя, согласно приказу по заводу, во главе этих комиссий должен был находиться лично начальник техотдела. В связи с последним обстоятельством Николай Васильевич – добрейшей души человек и неутомимый самоотверженный труженик – успокоил меня и даже вдохновил, сказав следующее: «Коля, ты будешь иметь дело с бумагами, а не с людьми, как цеховой мастер, и закончишь свою кандидатскую диссертацию». К слову, диссертация к тому времени была написана на 75-80%, но не об этом сейчас речь.

– С чего именно началась Ваша «писательская» биография на заводе?

– Случилось так, что через три недели после моего назначения в техотдел Н.В.Попик уехал на Всесоюзный семинар металлургов, который длился 40 дней и включал поездки по всем ведущим металлургическим предприятиям – от московского «Серп и молот» к заводам Урала и Сибири, и заканчивая заводами Украины. В это же время директора нашего завода Н.А.Волобуева вызвали в Москву на заседание Коллегии Минчермета СССР с подробнейшим отчетом «О составе завода и его производственной деятельности». Б.В.Щербицкий поручил мне написать громаднейший доклад с подробным описанием завода, включая две аглофабрики, доменный цех, три сталеплавильных (мартен-2, мартен-3 и бессемеровский), семь прокатных цехов (листопрокатный, среднесортный, железопрокатный, вальцетокарный, рельсобалочный, новопрокатный и универсальный). Станов 350, 120, 250 и двух шаропрокатных в 1969 году ещё не было. Вот тогда я узнал (с ужасом!), что на заводе нет его технической характеристики. Вообще не существовало описания его состава, мощности основных агрегатов, сортамента выпускаемой продукции, а также состояния вспомогательных цехов ОГМ, ОГЭ, железнодорожного транспорта, различных служб и отделов. Честно признаться, я уже проклинал себя за то, что согласился занять свою новую должность, но деваться-то, по большому счету, было некуда.

– Но ведь на заводе было немало «узких» специалистов, которые просто обязаны были обладать всеми сведениями о своих цехах и переделах.

– И я так рассуждал в начале своего пути. Обратился за советом и помощью к главному прокатчику завода И.К.Шафрану – опытному специалисту, за плечами у которого была работа во время войны на заводах Урала. А на ДГЗ (тогда наш комбинат назывался Днепровский государственный завод) он руководил универсальным, новопрокатным цехами. Однако при всем своем желании Иван Казимирович не смог мне чем-либо помочь, так как многие из его предложений касались того, что назубок знал и я сам. Ведь у меня за плечами уже был 17-летний опыт работы в вальцетокарном отделении (до 1956 г. это был цех) рельсобалочного цеха. Многие процессы я знал буквально изнутри, так как приходилось работать, засучив рукава, даже в ночные смены, участвовать в пусках нового оборудования и авралах, ремонтах. Например, в среднесортном цехе во время настройки стана 500 надо было доказывать некоторым «спецам», что валки чистовой клети выточены правильно.

Обращался я за помощью и в проектно-конструкторский отдел, где мне смогли предоставить малую толику полезной информации. Самый ценный материал о нашем предприятии оказался в Государственном институте проектирования металлургических заводов. Его передал главный инженер проекта Н.Г.Бежко, который курировал наш завод. О том, что представляют собой проектные мощности нашего завода, я знал благодаря работе в техническом отделе. Мои коллеги по техотделу, начальники секторов, помогли с информацией об аглодоменном и сталеплавильном переделах. Что касается данных о производственной деятельности в текущий момент, то задача решалась еще легче: рядом, в заводоуправлении, находились все нужные мне отделы (планово-экономический, производственный, сбыта, сырья и топлива, оборудования и т.д.).

– Видно, пришлось вам немало побегать, чтобы собрать нужные сведения…

– С трудом, но я все же написал доклад директору завода. Получилась целая «библия». Н.А.Волобуев высоко оценил мой труд (не деньгами, конечно, а словами благодарности). Было это так. По возвращении из Москвы, с заседания Коллегии Минчермета СССР, Николай Андреевич вызвал Б.В.Щербицкого к себе в кабинет, чтобы вернуть доклад, и поинтересовался, кто его подготовил. Щербицкий ответил:

– Это новый сотрудник, пришел из вальцетокарного отделения рельсобалочного цеха. Сейчас замещает Попика, ему 38 лет, фамилия Садовничий.

– Я этого парнягу (сказал именно так – Н.С.) знаю от Шафрана, – ответил Волобуев. – Он мне рассказывал, что мастер вальцетокарного отделения Садовничий спас завод от срыва срока пуска в эксплуатацию стана 350. Теперь доклады мне пусть пишет этот парняга – до самой моей смерти.

… И я писал до самой его смерти в 1975 г. Бывало, даже по два доклада в день.

СТАН ЗАПУСТИЛИ В СРОК

– Николай Самойлович, расскажите, пожалуйста, каким образом удалось обеспечить своевременный пуск нового стана 350.

– Этот стан был изготовлен в ГДР фирмой «СКЕТ». В СССР таких насчитывалось всего два, и один уже работал на Череповецком металлургическом заводе. У нас незадолго до пуска стана (в 1967 г.) на двух вальцетокарных станках, предназначенных для расточки валков, еще из упаковочных ящиков на складе оборудования кто-то выкрал электронные усилители. Тогда электроника только начинала внедряться и пользовалась особым вниманием. Станки были уникальные, с конусными вкладышами под конусные шейки. Специалистам известно, что все прокатные валки в мире имеют цилиндрическую форму шеек. Так что на обычных вальцетокарных станках завода сделать расточку валков для стана 350 было невозможно. А сроки пуска нового стана поджимали.

Новые станки, с которых украли усилители, были изготовлены на Рязанском станкостроительном заводе Министерства среднего машиностроения СССР (то есть в оборонном ведомстве). Поэтому отдел оборудования нашего завода обратился непосредственно к изготовителю с просьбой прислать недостающие элементы. Однако рязанский завод отказал в срочной поставке усилителей, там потребовали оформлять новый заказ, и то с оговоркой по срокам поставки необходимых нам изделий через полгода, не раньше.

В то время директором ДГЗ был И.Г.Филонов. Возникшая проблема вывела его из равновесия. Он рвал и метал, требовал от подчиненных немедленно привезти из Рязани усилители для станков. А руководители, допустившие халатность и виновные в создавшейся ситуации, успокаивали Филонова, предлагая возить 5-10-тонные валки на расточку … в город Череповец, где уже работал такой же стан и находились соответствующие станки. Конечно, это был полный абсурд! Представляете, во что такие перевозки могли обойтись нашему заводу? Новый стан имел 15 клетей, одновременно в работе должно было находиться 30 валков, а в резерве и в ремонте (восстановление выработанных калибров) – не менее 100! И все их предлагалось возить за тысячи километров, чтобы обеспечить нормальную работу стана на заводе в Днепродзержинске.

– Что же предприняли в итоге, на каком варианте остановилась дирекция?

– Был целый штат инженеров и других сотрудников отдела оборудования, был главный прокатчик завода, целые службы механика и электрика сортопрокатного цеха, наконец – мастер вальцетокарного участка на стане 350, но … В срочную командировку за усилителями в Рязань послали человека, не имеющего никакого отношения к стану 350 – сменного мастера вальцетокарного отделения. То есть меня.

…Через три дня, поездом, в довоенного образца чемодане я привез в Днепродзержинск два усилителя. Каким образом мне удалось их добыть, знают Господь Бог, я и три работника Рязанского станкостроительного завода – начальник, старший мастер и мастер электронного цеха.

В тот же день, когда я прибыл в Рязань и попал на завод, заместитель директора завода по КФЧ, мой земляк с Украины Якименко отказал в изготовлении усилителей. Но вечером в мой гостиничный номер постучались трое мужчин – упомянутые выше сотрудники электронного цеха, и принесли мне требуемые усилители. Тогда в Рязани были голодные времена, и я от всей души угостил «спасителей» шикарным ужином в гостиничном ресторане. Естественно, на столе была и водка. Мы пили за дружбу и взаимовыручку.

На следующий день, с трудом купив билет на верхнюю боковую полку в плацкартном вагоне (на более удобное место в купейном элементарно не хватило денег), я немедленно отправился с ценным грузом в обратный путь.

– Сегодня вас назвали бы грамотным менеджером за проведение такой операции!

– Тогда было иное отношение к подобным сделкам. В 8 часов утра я вошел в кабинет начальника вальцетокарного отделения РСБ В.П.Латышева. В руках у меня был все тот же синий чемоданчик, и в нем – два электронных усилителя.

– Ну что, привез усилители? – холодно и с каким-то пренебрежением спросил Латышев.

– Привез, – отвечаю. – Но «выбил» их с большим трудом. Пришлось расплатиться с заводчанами, которые мне помогли.

– А я тебя не просил платить за усилители свои деньги! – тут же парировал Латышев, хотя я ни словом не обмолвился о деньгах. – Поставь чемодан на подоконник и иди, отдыхай, тебе с трех на работу.

Тогда я даже не догадывался, что вся эта история получит продолжение через год. Завод и все начальство ликовали, потому что пуск стана не был сорван. А я чувствовал себя «героем нашего времени», хотя еще долго восстанавливал в семейном бюджете прореху, образовавшуюся из-за расходов, связанных с поездкой в Рязань.

В 1968 году директором завода назначили Николая Андреевича Волобуева (эту должность он занимал по 1975 г). Узнав от И.К. Шафрана о моем рязанском «подвиге» и личных финансовых потерях, которые я тогда понес, он пригласил меня к себе и попросил подробно обо всем рассказать. Когда я дошел до описания разговора с Латышевым, Николай Андреевич возмутился и срочно вызвал его к себе в кабинет. Не отвечая на приветствие вошедшего, спросил, указывая на меня:

– Ты этого парня знаешь?

– Да, знаю, он у меня работает сменным мастером.

– Не у тебя, а на заводе! Капиталист такой-растакой нашелся! – вскипел Волобуев. – Он выполнил твое задание?

– Да, выполнил.

– И как ты его отблагодарил?

– А как я его мог отблагодарить? – удивился Латышев.

– Ты к директору обращался?

– Нет, Николай Андреевич.

– Вот тебе лист бумаги, пиши заявление на расчет, – безапелляционно скомандовал Волобуев.

Ситуация настолько накалилась, что мне стало не по себе. И хотя, на мой взгляд, Латышев заслужил нагоняй, все же я счел необходимым вступиться и попросить директора не увольнять его. Такой порыв был во многом основан на моем уважении к Латышеву-старшему, под непосредственным руководством которого я начинал работать в вальцетокарном цехе помощником мастера и благодаря которому после окончания Днепропетровского индустриального техникума поступил учиться в Днепродзержинский вечерний металлургический институт.

Наверное, мое заступничество сыграло определенную роль, и моего непосредственного начальника не уволили с завода. В то же время благополучно разрешились и мои финансовые проблемы. Н.А. Волобуев вызвал своего зама по КФЧ и приказал все расходы, связанные с доставкой усилителей из Рязани, оплатить.

Н.С.Садовничему иногда приходилось писать доклады и различные справки не только директорам ДМК, но и руководителям Днепродзержинского горкома КПУ. А однажды поручили подготовить доклад о работе нашего завода для Д.П.Галкина – главы Министерства черной металлургии УССР. Бывали и другие задания особой важности.

СПЕЦИФИЧЕСКАЯ КНИГА

– В марте 1999 г. по заданию генерального директора ДМК С.С.Бродского мною была подготовлена и издана в пяти экземплярах для сугубо служебного пользования «Программа технического перевооружения ОАО «ДМК им. Дзержинского» до 2010 года», – вспоминает ветеран. – Она предназначалась для включения в общенациональную «Программу развития горно-металлургического комплекса Украины». Ксерокопия этого документа имеется в музее истории ДМК.

В честь 110-летия родного предприятия я подготовил целую серию материалов: в журнале «Металл и литье Украины» в 1999 г. опубликована 21 научно-производственная статья, в журнале «Сталь» – 10 статей. Помимо того, было подготовлено 5 статей для какого-то киевского финансово-экономического журнала. Главный инженер комбината В.В.Несвет в моем присутствии передал их прямо в руки заместителю министра промышленной политики С.Г.Грищенко. Но какова дальнейшая судьба этих статей, мне неизвестно.

В течение 30 лет я добросовестно служил внештатным «докладчиком» (многие называли меня «боец невидимого фронта»). И все эти годы с меня никто не снимал обязанности руководителя одного из самых важных секторов металлургического производства – прокатного. Такое совмещение, несмотря на очень напряженный трудовой график (приходилось писать даже в выходные дни, что крайне удивляло мою маму, так как она долго не верила, что я это делаю абсолютно бесплатно), привело в итоге, как мне кажется сегодня, к очень значительному событию. На мою долю выпала честь подобрать и подготовить материалы для «Технической характеристики ДМК им. Дзержинского». Эта книга была предназначена для служебного пользования и издана в 1985 г. тиражом всего в 20 экземпляров! А первая «техническая характеристика» с приложением чертежей цехов и технологического оборудования издана еще в 1908 г.

Один из экземпляров новой книги я подарил директору заводского музея М.И.Васильеву, и она до сих пор хранится там.

Несмотря на ничтожно малый тираж, эта книга очень быстро обрела известность не только в узком кругу руководителей нашего предприятия, но и далеко за его пределами. Особенно востребованной она стала среди студентов-практикантов и дипломников из различных вузов и техникумов. Думаю, что такой успех ей обеспечила реальная характеристика заводских цехов и переделов, изложенная на 46 страницах мелким шрифтом.

Собственно, как появилась сама идея создания такой книги? Поскольку мне приходилось постоянно решать задачи, связанные с подготовкой того или иного доклада, я пришел к выводу о том, что все основные данные о заводе можно обобщить и сделать своего рода шаблон – такую единую справку, которая может пригодиться любому руководителю. На тот момент я понятия не имел, что существует техническое описание завода начала ХХ столетия. О том, что в музее истории комбината есть соответствующий труд, я узнал только в 2008 г., накануне 120-летия нашего славного предприятия. Иначе мог бы воспользоваться схемой построения информации, что-то использовать для сравнения фактов 80-летней давности с существующей картиной.

Второй аргумент в пользу описания современного технического состояния завода «подсказали» студенты-практиканты и дипломники. Читая их работы, я нередко приходил в шок от того, насколько безграмотно с технической точки зрения они все излагали, и недоумевал, с какого «потолка» были взяты те или иные «данные», не имеющие ничего общего с действительностью. Постепенно мне удалось собрать необходимые сведения, обобщить всю техническую и технологическую информацию о комбинате. Когда весь текст был практически готов к печати, с ним ознакомился начальник спецотдела А.В.Гермаш (таков был порядок) и прямо мне сказал, что моей должности недостаточно для подписи от имени автора такой серьезной книги, что ее надо подписать хотя бы от имени начальника технического отдела комбината. Я так и сделал, указав в конце фамилию начальника техотдела Ю.И.Гладилина. Он давно умер, но вряд ли знал, что стал «автором» очень востребованной среди высшего руководства завода книги.

Ко мне как к автору чаще всего за справками обращалась заместитель начальника отдела технического обучения А.А.Козлова. Но более всего новую книгу оценили студенты-дипломники, проходившие практику в цехах. Ксероксов тогда не было, размножить книгу можно было только в печатно-множительном бюро с двумя огромными множительными машинами. Понятно, что сделать копии для всех желающих там не могли в силу ряда обстоятельств. Только много позже, когда я перешел работать в научно-производственное объединение комбината, мою книгу стали копировать десятками экземпляров с помощью ксероксов. У меня как автора, как бы странно это ни выглядело со стороны, не было ни единого экземпляра. Ведь свой личный я сразу после издания подарил в музей истории ДМК. Этот экземпляр, с моей дарственной надписью, я увидел там весной 2008 г, когда принимал участие в подготовке юбилейного издания к 120-летию комбината. Воспользовавшись случаем, не преминул снять с «Технической характеристики» ксерокопию и храню ее дома. А в заводской музей тогда передал еще один интересный, можно сказать, исторический, документ – «Справку о состоянии основных фондов Днепровского металлургического завода им. Ф.Э.Дзержинского» на 19-ти печатных страницах, датированную 25 мая 1979 г. Эту «Справку», как приложение к докладу на Коллегию МЧМ СССР, я готовил директору завода Г.Л.Гурскому.

По прошествии нескольких десятилетий я сравниваю два своих труда и прихожу к выводу, что «Справка» за 1979 г. в чем-то выше и содержательнее книги. А все потому, что в книге я не привел объемов годового производства основных видов продукции – агломерата, чугуна, стали и проката. Можно было также указать проектные мощности, определенные расчетным путем при проектировании того или иного агрегата. Имея полную характеристику, можно было бы сравнить, на какие показатели планировал выйти завод до пуска новых агрегатов и какие показатели были достигнуты после их пуска в реальности. К тому же, во все времена многие люди, даже руководители высокого ранга, почему-то не видят разницы между понятиями «проектные мощности» и «производственные мощности», употребляя эти словосочетания невпопад и вызывая недоумение у специалистов. Между тем, производственная мощность любого агрегата, как правило, ниже проектной (идеальной, расчетной) и может меняться ежегодно в ту или иную сторону. На всякий случай расставлю акценты еще раз – в качестве полезной информации для некоторых современных руководителей. Осваиваться могут только проектные мощности основных агрегатов (доменных печей, сталеплавильных агрегатов – печей, конвертеров и т.д., прокатных станов). Проектные мощности определяются проектными институтами расчетным путем, с учетом реальной производительности действующих аналогичных агрегатов. Раз в 10-20 лет они могут пересматриваться теми же институтами. На моей памяти проектные мощности завода им. Дзержинского были пересмотрены в середине 70-х годов ХХ века и утверждены министром МЧМ СССР И.Казанцом (приказ №624).

Производственные (реальные) мощности – используются, они пересматриваются ежегодно самим предприятием. Не знаю, как сейчас, но при мне не позже марта отчеты об использовании производственных мощностей по форме «БМ» (баланс мощностей по всем переделам) я лично отвозил в Минчермет УССР, после 1991 года – в «Укрметаллургпром» и в облстатуправление в Днепропетровск.

В середине 90-х годов, чтобы помочь инженерам восполнить пробелы в образовании, я подготовил «Методику расчетов производственных мощностей основных металлургических агрегатов». Книг по этому вопросу не было, а циркуляры, поступающие сверху (из министерства) были разноречивы и непонятны, вот я и решил данный вопрос систематизировать. В нее вошли многочисленные инструкции и указания, поступавшие на завод. Методичка готова, однако времена так стремительно меняются, что она уже никому, наверное, не нужна.

В мае 2001 г. я ушел на пенсию, но моя «писательская карьера» на этом не закончилась. Надеюсь, что смогу поведать читателям «Знамени Дзержинки» еще немало интересного о людях, с которыми сводила судьба, и событиях, свидетелем которых мне посчастливилось стать в течение полувека работы на комбинате.