С Лунева

Cегодня рядом с нами продолжают жить и работать герои-ликвидаторы, совершившие в далекие уже дни после катастрофы на Чернобыльской АЭС незаметный подвиг, заслонив собой планету от атомного монстра.

Один из таких героев – машинист крана конвертерного цеха Александр Очеретяный, отдавший работе на ДМК уже почти сорок лет.

– Я вырос в рабочей семье, до армии работал на авторемзаводе, – рассказывает мой собеседник.– После службы мне предложили работу тренера в ДЮСШ. Дело в том, что я со школьных лет увлекался пулевой стрельбой, был кандидатом в мастера спорта. А в 1979 году прочно связал свою судьбу с ДМК. Все решил случай – встретил одноклассника, который сказал мне: «А давай-ка к нам, на завод». Так я попал в цех подготовки составов. Когда впервые увидел работу кранов по «раздеванию» слитков, то понял – это мое! С такой точностью управлять многотонной махиной… Словом, мне эта работа очень понравилась. Не расстался и здесь с любимым видом спорта – был тренером по стрельбе в заводском спортклубе ДОСААФ, и наша команда в 80-е годы весьма успешно выступала на городских соревнованиях. Сегодня цеха, в котором я когда-то начинал, уже нет, и теперь я работаю на огнеупорном участке конвертерного цеха.

– Как и когда Вы попали в Чернобыль?

– Как и все – в начале июля 1986 года получил повестку. Разместили нас в палаточном городке. Пробыл я там ровно месяц. Возрастной контингент был разный. Немало было и моих земляков, в том числе и несколько человек с нашего комбината, с одним из них мы даже в одной палатке жили. Занимались дезактивацией и очисткой территории станции, косвенное участие принимали и в строительстве самого первого саркофага. Наша работа заключалась в том, чтобы очищать бункер, куда из самосвалов сваливался бетон, который по транспортерной ленте направлялся на саркофаг. Какая-то часть бетона попадала на землю, и нужно было очень быстро, буквально за несколько минут, убрать этот бетон. Дозиметристы заранее рассчитывали время, в течение которого можно было находиться именно в этом месте. За время работы мы использовали три комплекта формы: в одной приезжали, меняли на другую, обработанную специальным составом, затем обратно облачались в форму для переездов и уже в палаточном городке переодевались снова. Недалеко от лагеря протекала маленькая речушка, но купаться в ней строго запрещалось. Мылись в душевых водой, привозимой цистернами.

– Понятно, что это был далеко не курорт… Наверняка это отразилось потом на здоровье?

– Медики строго контролировали индивидуальную дозу радиации, полученную каждым. Предельно допустимое количество – 20 рентген/час. В моей карточке значилась цифра 19,4. Однако, когда в 1997 году проводился обмен «чернобыльских» удостоверений, то из архивной справки Министерства обороны я с удивлением узнал, что набранная мною доза составляла более 25… Слава Богу, что мой организм оказался крепким, и особых проблем со здоровьем за эти годы испытать не пришлось. В санаториях побывал всего дважды, и то лишь благодаря нашему комбинату. К сожалению, многих из участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС уже нет в живых…

Александр ОЧЕРЕТЯНЫЙ:

– Искренне благодарен врачам медсанчасти Днепровского меткомбината, которые бдительно следят за здоровьем бывших чернобыльцев. Особая признательность дирекции ДМК, которая оказывает постоянную поддержку комбинатовской организации «Ветераны Чернобыля».